От подъема до отбоя - Валерий Рогожин

или

«Hас извлекут из-под обломков,Поднимут на руки каркас.И залпы башенных орудийВ последний путь проводят нас»,

или общую любимую

«Прожектор шарит осторожно по пригорку».

Потом песни надоели. Заставили меня рассказывать про массовку. Потом якутские буряты рассказывают анекдот, но тут просто так дело не пройдет. По анекдотам я в группе, если не на курсе, чемпионом был. Никто меня не мог переанекдотить.

Незаметно подключаюсь. Рассказываю один, через несколько минут еще, минут через пятнадцать беру в свои руки бразды правления и анекдоты сыпятся словно горох из рваной торбы. Сержанты дремлют, старлей пока живой и здоровый.

Но вот и конец пути. Приехали. В КУНГе узнал, что поездка запланирована на трое суток. Сегодня вечером по приезде концерт, затем ужин и располагаемся ночевать у местных жителей. С утра завтрак, переезд во вторую деревню, в обед концерт. Затем местные жители угощают обедом, едем опять в другую деревню, здесь концерт, ужин, ночевка. На третий день после завтрака опять переезжаем в новую деревню, концерт, обед и отбываем в часть.

Программа намечалась очень насыщенная.

Первый концерт прошел на ура. Это была, как сказали самая крупная деревня, клуб у них оказался достаточно большой, светлый. На наше выступление прибыла молодежь из двух соседних деревенек. Выступили мы неплохо, нас повели в колхозную столовую ужинать. Ужин был необыкновенный. Я уже забыл, как пахнет такая еда. А давали нам вареную курицу с картофельным пюре, квашеную капусту с огурцами и помидорами. Конечно же, солеными. Где в деревне в конце зимы свежие огурцы возьмут?

После ужина повели устраиваться на ночлег. Еще до еды я приметил девчонку, которая постоянно крутилась возле меня. Кто, что, куда, откуда. Оказалась местная медсестра, после 8 класса ездила в Горький учиться, закончила медучилище и вернулась домой. Зовут Танюшка. Милая, глазки синие, а в темноте серые, вся из себя кругленькая, не толстая, не пампушка, как часто бывает, а такая плотно сбитая, ловкая. Такой сердце отдашь, потом назад не заберешь.

Так вышло, не без моих стараний, конечно, что на ночевку меня к Танюшке и определили. Так ловко все получилось. Всех ребят по двое, по трое разместили, а я один устроился. Старлей, конечно, заметил это, головой покачал и пальцем погрозил, но ничего не сказал.

Потом на танцы пошли. Сначала наши играли. «Люди встречаются, люди влюбляются, женятся…», шедевр «Льет ли теплый дождь, падает ли снег…» и «Три окна со двора». Когда пошла «Говорят, что некрасиво, некрасиво, некрасиво Отбивать девчонок у друзей своих» свет пригасили, в зале стало темно, почти ничего не видно. Музыканты срочно самораспустились. Включили магнитофон. Народ распределился на парочки.

– Пойдем отсюда, – позвала Танюшка. Мы сразу же и ушли. Гулять по улице, как мы сначала хотели, было холодно, и мы направились домой. В смысле к ней домой.

Она жила с матерью, только на этой неделе мать уехала к больной сестре под Владимир. Поэтому она сейчас живет одна.

– И не боишься? – спрашиваю

– А чего мне бояться? Меня здесь всякий столб знает. – оказывается она была замужем за местным королем, он же тракторист Григорий. По ее словам очень хороший человек, только пил много. Из-за этого и пропал. На тракторе пьяный прошлой зимой по льду через озеро маханул, так в озере навсегда и остался. Теперь люди даже купаться на это озеро не ходят.

Дома опять уселись за стол. Только теперь она достала бутылку венгерского сухого, для этих мест настоящее богатство.

Потом у нее оказалось немного медицинского спирта. А потом мы оказались в одной постели. Ночь была жаркая, спал мало, но ничего толком не запомнил, если же что-то запомнилось, то очень на сон похоже и сон это был или явь непонятно. Вот разве бывает так?

Наутро она только смеялась и поддразнивала, но ничего не говорила. Но по глазам вроде бы довольная была.

Я же был никакой. Быстро собрался, она все оставляла, да как останешься, хотя адресами обменялись. Потом переписывались чуть ли не целый год. И ни разу, представляете ни разу ни словом ни полусловом она не намекнула даже, что же у нас с ней было, чего не было в ту ночь.

Уже в линейке перед новым годом я получил от нее письмо. Обычно наши письма были толстые, мы писали друг другу обо всем. Палец поцарапал и то напишешь. А солдату все интересно, все другая жизнь. А когда любимая пишет, то интересно вдвойне. Да я уже говорил об этом.

Так получаю письмо, не письмо, а письмишко. На полстранички. Все, спасибо за знакомство, больше мне не пиши. И раньше твоя Танюшка, а то твоя до гроба, тут никакой подписи. И уже сколько я ей не писал, никакого ни ответа, ни привета. А ехать к ней после армии я не стал. Если разлюбила или просто по-другому жизнь решила устраивать, Бог ей судья. Пусть будет счастлива. А мне зачем вмешиваться, чужую жизнь ломать. Такие дела.

«Ты бьешь очень верно, как очередьюБьет пулемет на войне:«Все между нами кончено,Ты не пиши больше мне»…»

Но пока что мы ничего этого не знали, в будущее заглянуть не могли. Сегодня мы были счастливы и ладно.

И как говорится: «долгие проводы – лишние слезы». Попрощался я с Танюшкой и скорей к боевым, вернее к музыкальным или даже к концертным товарищам за новыми достижениями и свершениями.

А где взвод искать? Иду к столовой. Кого куда, а солдата всегда кухня зовет. И действительно, минут пятнадцать-двадцать прошло и начали появляться один, второй, третий. Кто за голову держится, у кого руки не работают, у кого спина, один живот нянчит. Что такое? Неумеренный образ жизни. Кто пил, кто гулял, а кто просто с голодухи казарменной обожрался, грубо говоря. Нет, кормили нас в части хорошо, но что значит армейская еда по сравнению с едой домашней ароматной и сочной. Даже пюре с курицей показались деликатесом по сравнению с вареной свининой со шрапнелью, которые дают в части.

Зашли в столовую. Поковырялись в завтраке, я, правда, уже плотненько у Танюшки позавтракал, и на транспорт к новым подвигам.

Дорога народ растрясла, тем более у всех такие болезни, которые лучше всего лечит время, а времени достаточно много прошло. Уже к обеду дело идет. Скорей на сцену. Отбарабанили выступление неплохо. Уже столько раз выступали, что все должно намертво в голову въесться. Правда мою юмореску про зайцев, кажется, не поняли. Здесь с младенчества привыкли к подобной манере разговора и без слов-связок мать-перемать просто-напросто не понимают друг друга. И мужчины так говорят, и женщины, и дети, даже, кажется, грудные. Ну, для вежливости похлопали, но не смеялись. Буду думать, что местное население глубоко прониклось данной проблемой и задумалось о культуре речи. Чтобы особо не расстраиваться из-за неудачного выступления.

Зато массовка с перцовкой оказались близкими и понятными, особенно образ дяди Васи, поглотившего все запасы коньяка.

Обед оказался чем-то выдающимся. Борщ был только по названию. На самом деле это был не борщ. Это было чудо кулинарного искусства. Что-то алого цвета, пахнущее невообразимо вкусно, остро и притягательно, как может пахнуть только еда приготовленная родной матерью, или молодой женой, или горячей соседкой-любовницей. Это алая субстанция сверху закрывалась золотистыми жирами и жирками, которые толстым прозрачным слоем бережно укрывали самую сущность недосягаемого огненно-горячего блюда. А в центре всей магической картины из жидкости возвышалась пирамида нежнейшей прохладной сметаны.

После первого смотреть на что-то еще было невозможно. Но в тарелки тут же сами бросались котлеты из свежайшего мяса. Для дальнейшего описания у меня просто кончаются силы, ибо все живописать натурально и правдиво просто невозможно.

И снова дорога. «Эх, дороги, пыль да туман». Часам к восьми приезжаем в пункт назначения. Быстро в клуб. Клуб маленький, грязненький, но люди везде одинаковы. И везде хотят отдыха и хорошего настроения, и красоты, и обязательно хотят почувствовать себя людьми. И все это должны были дать в этот вечер зрителям мы.

Народ уже собрался и ждет. Быстро-быстро разгружаемся, гримируемся, да-да, мы уже перед выступлением стали гримироваться, становимся профи, меняем категорию. И выходим на сцену. Как и везде, овации, смех, радость. Хотели отстреляться за часок, а то и за минут за сорок. Но, как можно оставить зал с его надеждами, как можно недодать людям радость. Нет, все-таки нам еще очень далеко до профессионалов.

Заканчиваем в двенадцатом часу. Спать и в койку. Больше ничего не нужно, ничего не хочу. Кушаем в каком-то квадратном помещении. Что кушаем, настолько устал, что не понимаю. Спать, спать, спать. Да не тут то было.

Буквально насильно какие-то девахи тащат в вестибюль клуба на танцы. Дансинг по-научному. Какая все-таки нищета в нашей глубинке. Фойе стоит голое, без занавесок, как будто ободранное. Для танцев завели радиолу. Кипа старых пластинок. «Две девчонки танцуют танцуют на палубе Звёзды с неба летят на корму», «Сегодня праздник у девчат: Сегодня будут танцы!», «Я встpетил девушку, полумесяцем бpовь»